Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
что вряд ли.
Хотя…
Глава 1
— Итак, мы со Станиславом Васильевичем в поте лиц трудимся на месте происшествия. Крошечный городок, скорее даже поселок, потрясенный до фундаментов. Оцепление, расстроенные граждане, пожарные и газовщики. Кое-где зарождаются очаги негодования, это и понятно — ведь не приграничные территории, не Кремль и даже не Москва-Сити, и поди ж ты, рвануло среди бела дня.
— Даже так.
— Именно. В общем, идет нормальная работа. И тут мне на телефон поступает звонок со знакомого номера…
…Поселок городского типа Мокша (год основания — 1900-й) со времени окончания строительства железной дороги прозывается по одноименной станции означенной дороги, та, в свою очередь, — от имени соответствующей речки.
Две тысячи восемьсот человек населения, узловая платформа, канал Москва — Волга. Две фабрики. Поскольку угораздило приезжих бусурман — немецких фабрикантов основать производство на Клинско-Дмитровской гряде, теперь поселок представляет собой сплошные горы. И в этой связи тоже проста, незамысловата тут жизнь человека: с утра под горку бодро — на работу, вечером, не без труда — в горку с работы.
Неестественная ситуация, вообще-то положено наоборот. Поэтому немалой популярностью пользуются небольшие заведения, реализующие подкрепляющие напитки. Их много, они разнообразны: и официальные разливайки, и те, что стыдливо прикрываются вывеской «кофе с собой», и частные шланбои самогонщиков, и, разумеется, стандартные магазины «у дома» с реализацией спиртного в любое время дня и ночи.
Обилие точек с горячительным обуславливает размеренность и патриархальность труда поселкового участкового, совмещающего в себе функции сомелье (иначе как расценить ценные рекомендации наподобие: «не стоит, Иваныч, сегодня тебе водочку на пивко укладывать»), и психолога («понимаю, непросто, но не повод же лупить монтировкой по окнам»), и медиатора («а теперь дружно ручки горе и разошлись по домам, иначе сделаю несчастье»), и кого угодно.
Весь день имеет место спокойная, неторопливая работа, обходы и купирование стихийно образовавшихся казусов. Их, как правило, немного. С утра те, что возвращаются с ночных смен — с Шереметьево или со складов, — шалить не настроены, им бы доползти до кроватей и рухнуть. К вечеру же, особенно по пятницам, народ активизируется.
Дни выдаются иной раз насыщенные, особенно в теплое время, когда тянет на подвиги и походы. Но и тогда фронт работ предсказуемый: традиционная буза у магазина со спиртным, война и мир в отдельно взятой коммуналке, воспитательное внушение местному сопляку-зацеперу. Вот лишь развращенные реалии вносят коррективы: все чаще приходится и участковому трещать по кустам, отлавливая знакомых закладчиков, делать тысяча первое китайское последнее предупреждение — и, натурально, отпускать.
Пока доскачешь с папочкой до лесополосы, где злодеи закладки распихивают — глядь, а там уж нет никого, а если и есть, то на руках пусто, что у курьеров, что у «клиентуры».
Просто дети просто гуляют, а что глаза в разные стороны — так это надышались воздухом с непривычки (и вообще, что вяжетесь, в кои-то веки ребенок из-за компьютера на пробежку встал), а что пакет с порошком под старым пнем — так то еще зловредный ганс в сорок первом потерял. В этом направлении помогает лишь почаще мелькать дружелюбным призраком и ныть мужикам из ППС о том, чтобы патрулировали по просекам, местным садовым товариществам и по вырубкам под линиями ЛЭП.
Вот, еще в свете последних событий приходится шарить по чердакам и подвалам в поисках тех самых подозрительных предметов, о которых, не трогая, надлежит немедленно сообщать в полицию. Поступают сигналы бдительных старушек и молодых остроглазых мамаш — и это правильно, времена такие, что лучше пере-, чем недобздеть.
Так-то поселок Мокша тишайший, с учетом того, что имеют место два производственных предприятия, хостелы для приезжих, оживленный транспортный узел. Или, может, и благодаря.
Те, кто предпочитает трудиться в столице, отчаливают с места регистрации с первыми петухами, возвращаются поздно, и сил хватает лишь доползти до кроватей. Патриоты, трудящиеся на местном производстве — легендарном Мокшанском снаряжательном заводе и фабрике электрокомпонентов, — сутки-трое отпахав, предпочитают выпить по чуть-чуть, ровно столько, чтобы вползти на родную горку и тоже улечься спать.
Немаловажно и то, что все друг друга знают чуть не с роддома, чужаки в коллектив вливаются с трудом, спустя год-два, а то и десять, а до того они все на виду, как на ладони. Ясное дело, трудящиеся с братского Востока, обитающие тут, в хостеле, или снимающие квартиры, при всем желании за своих не сходят, и потому их маршруты изучены до метра, а любое отклонение порождает сигнал участковому.
Мокшанский же участковый уполномоченный, младший лейтенант Зубков Сергей Юрьевич — чуткий и внимательный, грамотный сотрудник… ладно, ладно, все куда проще. Дело не столько в деловых качествах, не в чуткости или, там, особом умении кому-то в душу влезть. Скорее, в том, что для населения он никакой не товарищ участковый, а Сережа, Серега, Юрьич (зависит от возраста обращающегося), свой в доску, мокшанский во всех обозримых поколениях. (Возможно, кто-то из пращуров и был пришлым, но за давностью лет простительно.) Главное то, что Зубков свой, ему доверяют и охотно сотрудничают.
К тому же он обладает множеством качеств, для участкового необходимых: колоссальное терпение, умение ждать, миролюбие, неявное упрямство, умение слушать. К тому же белобрысый, курносый, улыбчивый, щербатый, глаза синие-пресиние, понимающие и чистые, как у умной дворняги — внешность у него весьма удачная, для женского пола приятная и не раздражающая мужской.
Есть лишь один момент, который создает напряжение между своим в доску участковым и населением, — это поля гаражей. Собственно, это не столько гаражи, сколько сараи. Или доты, если судить по крошечным оконцам под крышами этих приземистых строений.
Гаражей-сараев море, они занимают площадь, сопоставимую с третью всего поселка. Сплошное поле. Торчат, как поганки, иные свежевыкрашенные, другие — брошенные, замшелые, уродливые, с крошечными входами-амбразурами, и между ними петляют извилистые проходы, не все проезжие. Линия Маннергейма подмосковного пошиба.
Происхождение этой частной собственности туманно. Известно лишь то, что с незапамятных времен подобные сараи выделялись трудящимся. Конечно, не для размещения личного автотранспорта, столько его тут отродясь не было, и в стандартную дверь не проедет ничего, кроме не особо рогатого велосипеда или мопеда. Скорее, это кладовка для различного хлама. Поселок застроен бывшими фабричными казармами, переделанными под жилье, и пятиэтажками, балконы есть не у всех. Так что в этих гаражах хранят кто картошку, кто самогонку. Соленья складируют из года в год, сваливают хлам, который жалко выкинуть. Некоторые сараи переоборудованы под «дачи», в которых по пятницам-субботам жарят шашлыки, распивают по-тихому. Тут же ночуют мужики, выставленные с места прописки за пьянку, — и такое бывает, но нечасто, планировка не позволяет. Стандартный размер такого «гаража» — четыре на пять,
Ознакомительная версия. Доступно 18 страниц из 89
